Сергей Лёвин. Возвращение пьяного Ерофеева

Город на Цне. – 2001. – 24 января. – с. 12.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ПЬЯНОГО ЕРОФЕЕВА

И как было удивительно, когда в книжных магазинах Тамбова впервые появилась тоненькая книжица Венедикта Ерофеева со столь знакомым, распаляющим воображение названием «Москва–Петушки», и как хотелось взять в руки это долгое время недоступное произведение и познать запрещенный в течение нескольких лет плод, и как было совсем не жалко заплатить кровные 45 рублей за долгожданное чтиво, раскрыть первую страницу и впитывать, анализировать, восхищаться. Но, как сказал автор нескольких новейших фразеологизмов Черномырдин, «хотели как лучше, а получилось как всегда». Промашечка вышла.

Пионер русского постмодернизма, маргинал, спивающийся и не лишенный незаурядного творческого дарования Веничка Ерофеев написал «поэму» (именно так он нарек свое произведение, намекая, видимо, на небезызвестное творение Гоголя), которая стала культовой и знаковой для представителей так называемой спивающейся российской интеллигенции.

И действительно, в продолжение всей книги герой Ерофеева (читай – он сам: даже имя не изменено) пьет, пьет и еще раз пьет, причем делает это, просчитывая все выпитое вплоть до граммов и скрупулезно описывая все нюансы ощущений от легкого опьянения до безудержной рвоты, так что людям, обладающим хорошо развитым воображением и одновременно брезгливым, «Москву–Петушки» лучше не открывать – могут почувствовать себя случайно вляпавшимися в грязь.

Сюжетная же линия «поэмы» довольно проста. Главный герой, крепко затаренный спиртными напитками не самого высокого пошиба, совершает путешествие по маршруту Москва–Петушки, причем конечным пунктом его странствия является своего рода рай на земле, место, где его ждет женщина, чье описание дано в наиболее возвышенных тонах, выделяющихся из общего мрачноватого фона произведения. На протяжении всего маршрута герой методично выпивает и разговаривает со спутниками, которые постепенно варьируются от собратьев-алкоголиков и ворья до мифологического Сфинкса, испытывающего Ерофеева загадками подобно царю Эдипу.

Эрудиция и начитанность автора не могут не вызвать уважения. Бесспорно, Ерофеев интеллектуал, знакомый с самыми разными отраслями наук и дружащий с тем великим русским языком, который мы можем найти у любого отечественного классика. Но все это употребляется им лишь для одной цели – прославления пьянства и в то же время изображения бескрайней русской тоски по несбыточному, затерянному в необъятном грядущем. Безысходность, пессимизм и уныние – три понятия, без которых трудно представить «поэму» Ерофеева. Выход – пить и ехать в полумифические Петушки, но и этот путь завершается трагедией. Дорога, странным образом закольцованная, возвращает героя в Москву, где он в итоге погибает, убиенный незнакомыми людьми без видимой причины.

Единственный вопрос, возникающий по окончании чтения: для чего? Напугать читателя ужасами похмелья? – сами не понаслышке знакомы. Покрасоваться знаниями, умением стилизовать и играть словами, цитатами, реминисценциями? – так любой человек с высшим филологическим образованием (хорошим) и мало-мальским талантом сможет. Шокировать через эпатаж? – ну это самое невыполнимое в наше-то время засилья чернухи, порнухи и криминала (к тому же Селин и Миллер творили свои приперченные «клубничкой» опусы гораздо раньше). Так что Ерофеева можно рекомендовать для прочтения только людям, алкогольно озабоченным и находящим сомнительную красоту в демонстрации знания сниженной лексики и в сравнении, извините за грубое цитирование, понятий «стошнить» и «сблевать». Всем же остальным, рискнувшим прочесть «Москва–Петушки», остается пожелать поменьше разочарований и побольше… других интересных книг.

Сергей ЛЁВИН