М.В. Титов. Черная собачка перебежала мне дорогу; Декаданс [рассказы]

Тамбовское время. – 1998. – 4 августа (№ 31). – с. 11.

ЧЕРНАЯ СОБАЧКА ПЕРЕБЕЖАЛА МНЕ ДОРОГУ

Черная собачка перебежала мне дорогу. Худая, злая, с оскаленными зубами: Я-то думал, она улыбнется мне, а выяснилось, что собаки не умеют улыбаться, даже самые маленькие и худенькие из них. Впрочем, я недолго был в неведенении. Черная собачка перебежала мне дорогу и сзади, пока я думал, что она, приветствуя, улыбается, своими острыми зубками ухватилась за мою ногу, словно тела измерить крепость моей кожи. Кожа оказалась некрепкой, легко поддалась собачкиным зубам, которые с непостижимой легкостью проникли внутрь меня. Больно не было. Было немного гадковато: я так надеялся, я даже поверил, что собачка, худая и черная, добрая собачка. Собачка, умеющая улыбаться, разве может укусить?! Оказалось, может. И еще как! Неужели она не понимает, как это подло с ее стороны: осторожно подкрадываться, мило улыбаться, а потом, безо всякого предупреждения, сзади, потихоньку, вонзить свои остренькие зубки в мою нежную ногу? Неужели она не понимает, что это особенно больно? Неужели она не могла после своего улыбчивого полупоклона хотя бы негромко тявкнуть, а уже потом кусать, чтобы укус не был для меня чересчур неожиданным?

Видимо, не могла. На то она и собачка. Маленькая черная собачка, перебежавшая мне дорогу. Довольная собачка. С улыбкой на лице.

Жаль, что у меня не оказалось с собой куска колбасы. Такие собачки редко едят колбасу, а потому весьма охотно покупаются на нее. После того, как колбаса проваливается внутрь собачкиного тельца, ее хвост начинает совершать произвольные движения влево-вправо. Но как только заканчивается процесс усвоения, хвост принимает привычное поджатое положение, и тогда опять не понимаешь хитрой собачкиной улыбки. Чего она хочет? То ли снова колбасы? То ли снова укусить?..

М.В. ТИТОВ

 

ДЕКАДАНС

Она сидит напротив, курит сигарету за сигаретой, долго и нудно жалуется на свою непутевую жизнь. Потом без всякого перехода:

– Может, трахнемся?

– Ну, зачем так грубо?

– Все равно уже.

Ее волосы и тело пропахли дымом. Плоская грудь вяло сопротивляется моим рукам. Я совершенно не чувствую ее тела и болтаюсь в ней, как ведро в колодце. Так и не получив удовлетворения, но оставив в ней часть себя, откидываюсь рядом. Видимо, она тоже не насладилась, потому что резко встает и начинает одеваться.

– Вставай. Скоро придет муж.

К его приходу мы вновь пьем вино, а она по-прежнему курит сигарету за сигаретой.

Ее муж приветливо улыбается и жмет мне руку.

– Как дела?

– Нечего.

– Я к вам присоединюсь?

– Конечно.

Я наливаю ему вина. Он выпивает стакан залпом и, лишь поставив его на стол, говорит:

– За вас.

Она многозначительно смотрит на меня и улыбается.

– И за вас тоже, – поднимаю стакан я.

Выждав для приличий еще какое-то время, встаю.

– Мне пора.

Она встает следом.

– Мы тебя проводим.
К троллейбусной остановке мы идем втроем. Ее муж чуть впереди, мы, под руку, отстаем. Она просунула ладонь ко мне в карман и сжимает мою кисть.

– Я хочу тебе кое-что сказать, – мнется она.

– Говори.

– Наверное, я тебя люблю.

– Наверное?

– Я еще не определилась.

– Определяйся.

Украдкой она целует меня в щеку, выдергивает свою руку из моего кармана и бежит к мужу. Догнав его, показывает на меня пальцем и смеется.

Дальше идем молча. На остановке она снова целует меня в щеку, а ее муж крепко сжимает мою ладонь в рукопожатье.

– Заезжай в гости, – говорят оба.

Я с чистым сердцем обещаю зайти.

М.В. ТИТОВ