Сергей Бирюков. Частное противостояние

Послесловие. – 1990. – декабрь (№ 4). – с. 6.

ЧАСТНОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Верю, в истории русской интеллигенции новейшего времени Борис Николаевич Двинянинов займет подобающее ему место.

Столь пафосное начало оправдано для меня моим же определением интеллигентности как частного противостояния. Как бы не относиться к этому явлению, но очевидно, что становление и развитие русской интеллигенции проходило именно под знаком противостояния, чему не в малой степени способствовали всегда российские власти. Жестокостью ли, глупостью ли, нежеланием ли понять понятное. Отсюда исходят и прозрения и заблуждения интеллигенции.

Не буду углубляться в историю. Перед нами конкретный случай. С отменой собственности в нашей стране все-таки остался один вид собственности – на талант, на знания. С этим «видом» боролись изо всех сил, успехи борцов были огромны, но полностью победить не удалось. Вопреки всем постановлениям о журналах «Звезда» и «Ленинград» российская земля продолжала рождать и «собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов». Таким образом, профессионал, да еще талантливый, изначально противостоял. Но к таланту еще полагалось от рождения получить немалую долю изворотливости (в хорошем смысле), чтобы что-то сделать на своем поприще, а иногда не только «что-то», но и неординарное. При разборе архива Бориса Николаевича я нашел следы борьбы за это неординарное, свое. Читать переписку с издательствами поучительно и горько. Но это была одна грань противостояния – прямая. Другая же состояла в том, что Б.Н. блестящий знаток древнерусской литературы и в том числе литературы житийной, будучи человеком артистичным, нашел свою форму поведения. Профессионал высшей пробы, получивший филологическую закалку от старых гимназических учителей, он вполне мог относиться с самым жестким презрением к нам, жалким выпускникам средних, в самом буквальном смысле, школ. Но он нас увлекал намеренно чудаковатым преподаванием. Трудно передать словами это несколько театральное воздевание рук, бросание туго набитого портфеля на стол, богатую нюансировку в произнесении древнерусских слов. Мы смеялись! Простите, Борис Николаевич… Но ведь запомнили! «Житие Протопопа Аввакума» я ведь читаю с Вашей интонацией…

Итак, еще одна грань-театр, преподавание как театр. Я это понял позже, уже после института. Оказалось, что мы с ним любили одно и то же – русскую поэзию XX века – закрытую, потаенную: Хлебникова, Клюева, Пастернака, Гумилева, Ходасевича. На этом фоне его серьезного знания надо было и понимать его «похвальные слова» нам – местным стихотворцам! Еще оказалось, что русская проза и живопись XX века у нас общие. Когда я спросил по телефону какую-то справку о Пантелеймоне Романове, Б.Н. моментально отослал меня к литэнциклопедии, сказав, что если Романова там нет, то он не Двинянинов и никогда не занимался русской литературой. Да…

Он был горячим поклонником русского авангарда, в особенности художников Натальи Гончаровой и Михаила Ларионова, но я не знал, что Б.Н. сам, как художник, работал в «лучистской» манере Ларионова. Это обнаружилось после его смерти. Было известно, что Б.Н. пишет стихи, но поэтом он себя не считал и потому стихи показывал неохотно. Однажды мне удалось выпросить несколько и одно даже напечатать в «Комсомольском знамени». И только сейчас открылся более полный корпус его стихов. Конечно, он был поэтом. Прежде всего – он поэтически, а не лакейски, воспринимал действительность. В нем было то, что называется поэтической точностью. Действительно, Б.Н. писал стихи от случая к случаю, на многих рукописях есть пометки: «как-то сразу» или «вылилось как-то сразу». Он писал спонтанно, точкой отсчета могла стать газетная заметка, какой-нибудь навязчивый заголовок, или поразившая его голова Хрущева на Новодевичьем! кладбище. Безупречно владея классической и новой поэтикой, Б.Н. в 70-х годах обращается к зауми, причем самым неожиданным образом – он перелагает е заумь газетные „шапки». Поразительно видение поэта. Это был принципиальный отказ от безумия и доумия и обращение к красоте заумной (т.е. – сверхумной) речи. Такова сила частного противостояния. Я думаю, что нам еще не раз придется обратиться к творчеству о. Н. Благодаря стараниям его вдовы – Галины Петровны Курточкиной – огромный массив) рукописей, переписки Б.Н. передан в областной архив, а большая подборка книг, в том числе прижизненных изданий П.Ф. Якубовича, – в областную библиотеку. Теперь дело за «архивными юношами», которые, надеюсь, со временем появятся в нашем городе.

Сергей БИРЮКОВ.

На снимке: Борис Николаевич Двинянинов (справа) вместе с Абрамом Яковлевичем Киперманом. Два человека, сумевших сохранить интеллигентность как частное противостояние. Интересно, что наиболее активные «мемориальцы»-историки – ученики Кипермана. Очень разные – эти люди помогали самосозиданию личности.