Л. Полякова. «Аве кыа»?
Комсомольское знамя. – 1990. – январь (№ 7-10).
«АВЕ КЫА»?
На заметку творищевцам
Познакомившись с творчеством молодых тамбовских поэтов-авангардистов в первой выпуске литературно-Художественного обозрения «Комсомольского знамени» (19 ноября 1989 г.), порадовалась и за газету, которая смело ищет новые формы контактов с читателем, и за ребят, своими строчками стихопрозы столь же смело зазывающих читателей в «берлогу» астральных пуперов, мертво болтающих о Боге и ногтем выскребающих на фактуре грамматически извращенное слово «Исус» (вместо Иисус). Идет поиск нового, идет эксперимент!
А теперь самое время поставить вопрос, который звучит на странице газеты, представляющей авангардистов: «Аве кыа»? А что это? Что получилось в результате эксперимента?
Восприятие искусства субъективно. Всегда остается момент полемичности. Г. все же…
В комментирующей заметке, в справке об авторах – Александре Арфееве и Алексее Медведеве, этой половине «творищества» «в гостях у архиерея» (в группу входят еще и Александр Тормосов и Рауф Туктаров), Ольга Самойлова, видимо, сама того не осознавая, создала своеобразный мини-трактат о нашем времени, о синтезе искусства, философии, мистики, о прорыве в высшие сферы человеческого духа средствами художественного слова. И мне подумалось, что Ольга Самойлова во многом вписывается в лабиринты поиска творищевцев, и они, творищевцы, вполне могли бы включить в свое объединение автора заметки «Люди конца века» в качестве теоретика группы. Ее роль была бы похожа на роль двадцатилетнего студента Льва Лунца в группе «Серапионовых братьев».
Группировки именно начала 20-х годов вспоминаешь, когда ищешь ответ на вопрос: «Аве кыа?». Союзы предшествующих времен представляли собой принципиально иное явление.
«ЛЕФ», «Литературный центр конструктивистов», «Серапионовы братья», «Твори!», «Смена», «Рабочая весна» и другие литературные объединения вплоть до «Родить мужчинам» потому и имели кратковременную историю существования (4–5 лет), что, независимо от воли и желаний художников, спонтанно действовала, как действует и теперь, объективная сила, на протяжении веков утверждавшаяся в качестве закономерностей художественного творчества. Одна из таких закономерностей – уникальность творца, неповторимость и индивидуальность творения. В искусстве все определяется талантом, а не принципами, защищаемыми и пропагандируемыми в групповом экстазе. В группы сбиваются временщики. Они появляются на свет, как гриб в его разновидностях, чтобы просигнализировать о наступления весны, лета, осени (зама своего гриба не имеет). И это немалая роль, это явление природы. Однако лишь настоящий творец – солнце – живет не в сезонах, а в столетиях. А солнце одно. Одиноко.
Говорю об этом потому, что нам порою кажется: назвали авангардистом, значит, хороший. Нет, беспомощность в творчестве не спрячешь за групповые декларации. В искусстве каждый отвечает сам за себя. И только так. Наши родные тамбовские «творищевцы» как весенние грибки: пробуждение идет и в нашем крае. Однако в стихах и прозе А. Арфеева, А. Медведева – о них, представленных на странице «Комсомольского знамени», речь – не вижу ничего оригинально своего, кроме попыток к оригинальности, кроме тяги к группе, которую не в нашей критике назвали авангардом.
А теперь об авангарде, передовом отряде в искусстве, в частности, в литературе. Здесь тоже действуют свои закономерности. Если бы Блока при жизни назвали авангардистом, он бы ужаснулся. В этом термине – унижение тех, кто не вмещается по своим творческим принципам в группу. Блок не мог бы не считать передовым отрядом в русском искусстве Пушкина, Достоевского, Толстого, своего современника Горького и других великих писателей – соотечественников, и не только их. Но мирился с тем, что его причисляли к декадансу, не отторгал себя и от глубоко философичного и самобытного искусства символизма. Хотя о Блоке-символисте и вообще о русском символизме – разговор особый и непростой. То есть, для русского искусства и искусствоведения исконно существуют свои термины, определяющие модернистские, новейшие искания творцов, по тем или иным причинам отходящих от реализма. Эти термины и понятия – декаданс, модернизм. Термины, весьма не тождественные.
Что касается авангардизма, то это течение в литературе зарождалось именно на той почве, на которую, по утверждению газеты, наши «творищевцы» не хотят ступить, – на политической. Самый близкий к нам пример (близкий по времени) – американские битники, движение в литературе, поначалу заворожившее читателей, ибо в нем был социальный протест, но очень скоро ставшее литературной периферией.
Неизбежен вопрос: в чем причина кризисных явлений Экспериментального искусства? Главная из них – в сущности и структуре авангарда: искусство авангарда, как правило (исключения известны), представляет собой бессильную форму самозащиты от сложности, противоречивости, трагичности мира и отдельного общества. Уход в сложную, точнее, усложненную форму – это не выражение сложности жизни, а отблеск, тень мгновения тяжести бытия. Авангардизм жил и живет в вечном парадоксе, страстно отрицая все, что утверждает. Барьер, возведенный писателем-авангардистом между своими произведениями и читателем, – это стена из еще незастывшего бетона, на котором высечены иероглифы смутных авторских мыслей, и на котором каждый читатель может и едва успеет написать свои знаки.
А как с нашим советским современным литературным авангардом? Ярких явлений не вижу. Уровень тамбовских «творищевцев» – уровень союзный. Что касается Парщикова, Жданова, наиболее одаренных из тех, кого именуют авангардистами, то еще никто не доказал, что они именно авангардисты в европейском, международном значении этого слова.
В начале 60-х годов в отклике на одно из самых популярных произведений модернистской (не авангардистской!) поэзии, на поэму Вознесенского «Оза» поэт и литературовед Сергей Наровчатов написал: «Поэма многими читателями воспринимается как ребус. Отдельные фигуры и буквы угадываются сразу, но редко у кого есть время и желание разгадывать целое». Основные усилия творцов авангардистской или модернистской литературы расходуются на создание «эзотерических», тайных, предназначенных для посвященных, состояний души, но не духа, состояний, выраженных в стихах «типа» (из оборота наших «творищевцев»):
Пространный город
с зелеными куполами
на берегах вонючей реки
опущен в мой мозг…
«Эстетика молодости», право на риск, утверждение эксперимента, протест против избытка логики – стимул движения поэтической мысли как источника творчества. Пусть это сохранится в опытах тамбовских авангардистов. А мы, читатели, подождем, когда «заблудившийся среди них» выйдет, наконец, на улицы, площади и «темные аллеи» города в роли Поэта, мудреца, пророка и поставит на берегу погибающей Цны красивый памятник Надежде.
Л. ПОЛЯКОВА,
доктор филологических наук, профессор,
зав. кафедрой литературы ТГПИ,
член Союза писателей СССР.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: