Иван Овсянников. Непознанный, как неолит

Тамбовская жизнь. – 2004. – 28 февраля. – с. 4.

«НЕПОЗНАННЫЙ, КАК НЕОЛИТ…»
К 90-летию Николая НИКИФОРОВА

У каждого из нас есть свой Никифоров. Знал и я Николая Алексеевича почти четыре десятка лет. Он был разный. Но всегда слегка ироничный, улыбчивый и добродушный. Не случайно одну из своих статеек в местной газете он подписал: «Жизнелюб Никифоров», он любил Тамбовщину, ее историю, ее людей, особо – знаменитых. Вопреки утверждению Козьмы Пруткова (нельзя объять необъятного), он пытался это сделать. Не любил, когда его называли коллекционером. Даже сердился. Я долго не мог понять – почему? Казалось бы, ничего порочащего в этом слове нет. А сейчас начинаю догадываться: коллекционер – это узковатое определение его деятельности. Ведь коллекционер собирает что-то однотипное: марки, конверты, открытки, утюги. А он собирал все! У него была коллекция коллекций! Не буду перечислять конкретно, что в ней находилось – это заняло бы много места. По разным сведениям, в его собрании хранилось от 12 до 15 тысяч различных предметов экспонатов). Свое место, например, здесь заняли три метеорита, шесть (!) каменных топоров буддийская чашка из бронзы XIV века, не считая мелких камешков от египетских пирамид, индийских храмов… Не исключаю, что можно было встретить и лунный камень. Но все-таки основной массив собрания его был связан с Тамбовщиной.

Однажды в свое очередное, как по расписанию, посещение моего рабочего кабинета он принес довольно внушительную медную втулку килограммов на пять-шесть. Зачем, спросил я его.

– Подобрал на Моршанском шоссе. Пусть полежит у тебя, потом заберу.

Но так и не забрал, несмотря на мои напоминания. Я приспособил эту втулку под пресс.

Ему много дарили «ненужные» предметы. И каждому дарению он радовался как ребенок, мол, в кладовой истории все пригодится. Но еще с большим удовольствием дарил сам. Мне, например, он подарил прижизненное издание книг моего любимого писателя-земляка Александра Воронского, какого-то сказочного фольклорного конька. Как он мне объяснил, из мореного дуба. Он должен был оберегать меня от всех жизненных напастей и невзгод. Я дорожу этим черным коньком и верю в добрые слова его дарителя. Приносил еще какие-то сувенирные штукенции, подталкивая, наверное, тем самым меня к собирательству. Ведь он любил повторять, что все люди – коллекционеры, начиная с малых детей. Я тоже по мере возможности пополнял его собрание, о чем свидетельствует автограф на книжечке «Поиски продолжаются»: «Дорогому другу, пополнителю моих богатств».

«Приятно дарить, радовать, люблю себя баловать приятностями», – не раз я слышал от Николая Алексеевича. Он и дарил. Дому-музею Г. В. Чичерина редчайшую марку с изображением Моцарта, выпущенную в Монголии. Для будущего храма-часовни больницы им. архиепископа Луки икону врачевателя и великомученика Пантелеймона, живописную миниатюру профессора В. Войно-Ясенецкого. Примеры можно бы и продолжить. Он был ревностным собирателем и щедрым дарителем.

Выступавший по телевидению Ираклий Андронников как-то посетовал, что жаль, мол, не сохранилось книги известного краеведа Норцова, в которой могло быть немало сведений о Лермонтове. И через несколько дней получил бандероль из Тамбова, искомую им книгу с автографом: «Лучшему другу Лермонтова от земляка тамбовской казначейши». История имела продолжение. Ираклий Андроников прислал Н. Никифорову свою фотографию со следующей надписью: «Глубокоуважаемый Николай Алексеевич, по Вашему требованию снялся и посылаю свой профиль и правую руку: готов дать на отсечение, если найдется среди лермонтоведов другой, владевший книгой Норцова. Нету на свете таких лермонтоведов! Вы теперь понимаете, почему я закрылся рукой? От смущенья! Ираклий Андроников.»

Кстати, Николай Алексеевич был прекрасным рассказчиком. Недаром его называли тамбовским Андрониковым. Вспоминаю один из вечеров в клубе творческих работников в ноябре 1990 года. На подиуме было установлено гарнитурное чудо из бутафорского цеха областного драмтеатра. Это кресло стиля глубокого ретро принадлежало в свое время популярнейшему артисту эстрады Леониду Утесову. А с Утесовым Никифорова связывала долголетняя дружба. Именно в этом кресле он сиживал в доме друга. А в тот вечер слушатели отправились вместе с рассказчиком в увлекательное путешествие по странам и континентам. Где только мы не побывали! В Австрии, Болгарии, Венгрии, Германии, на Цейлоне, в Финляндии, Швеции, Египте, Индии… Это был блестящий калейдоскоп наблюдений, зорких и остроумных, это был поток информации, заставлявший и посмеяться, и задуматься. Процесс сотворения устных рассказов вершился в присутствии самих слушателей, пришедших «на Никифорова». Ну а импровизатор Николай Алексеевич был известный! Баюн, сказочник!

В тот вечер он произнес такую фразу: «Нет города в мире, который бы не был связан в той или иной степени с Тамбовом». Пусть здесь допущено преувеличение, но разве человек, равнодушный к своей малой родине, мог сказать такое?

Я писал тогда в «Тамбовской правде», что, пока не поздно, следует записать все его рассказы на видеопленку, сподвигнуть автора на переиздание двух книжечек с обязательным дополнением. Все это осталось благим пожеланием. Правда, Центральное телевидение записало семь телесюжетов с Никифоровым. Да еще институт усовершенствования учителей (спасибо доценту Ю. Верольскому!) сделал небольшой телефильм. Как же мы равнодушны и небрежны к своей истории, знаковым ее фигурам!

А тогда в клубе творческих работников, слушая «тамбовского Андроникова», мы любовались пригласительным билетом-сувениром, на котором был воспроизведен дружеский шарж заслуженного деятеля искусств РСФСР Георгия Карлова, который изобразил своего приятеля углубившимся в чтение и утонувшем в уютном кресле. Только вот кресло то необычное. Оно представляло земной шар в сетке меридианов, точнее, большую его часть. Но очень удобную для таких непосед, каким являлся наш Никифоров. Улыбка художника как бы лишний раз подчеркнула «трансконтинентальность» автора, устных рассказов, с которыми он выступал по всему белому свету свыше сорока лет.

Всего не напишешь. Поэтому не буду напоминать о том, что это Никифоров первым установил связь с Софьей Александровной Сатиной, жившей в Америке, приславшей описание имения в Ивановке. Это и положило начало его возрождения. Он спас бесценные негативы (стеклянные пластинки), на которых запечатлен один из соавторов Козьмы Пруткова А. Жемчужников. Это он привез из Ленинграда бюст великого русского поэта М. Лермонтова и участвовал в его установке на улице Лермонтова в июле 1941 года.

Приведу лишь несколько фамилий людей, с которыми наш земляк на протяжении многих лет дружил и переписывался: Л. Утесов, Н. Симонов, И. Козловский Н. Кузьмин, И. Ильинский, К. Чуковский, А. Герасимов, С. Сергеев-Ценский, Ю. Никулин, С. Михалков, Б. Ефимов, Л. Кассиль А. Райкин, П.Сажин, С. Гейченко М. Ларни, В. Ардов, Н. Вирта, В. Шульгин (монархист, не путать с тамбовским Шульгиным-демократом), Жан Эффель, Херлуп Бидструп, Рокуэл Кент, Давид Бурлюк и еще десятки ярчайших имен нашей советской и зарубежной культуры.

Сергей Денисов, который тесно дружил с Николаем Алексеевичем в последние годы, думается очень метко сказал о нем: «Самый ценный экспонат в коллекции Никифорова был сам Никифоров». И я с ним согласен. Он собирал коллекцию, и коллекция собирала его. Кое-кто принимал Николая Алексеевича за чудака, посмеивался над ним. Но кто вспомнит теперь этих пересмешников? Разве что в связи с упоминанием фамилии Никифорова. Художник и поэт Н. Ладыгин сказал о своем друге: «непознанный, как неолит…» Непознанный, потому что не однолинейный. Он обладал своеобразным человеческим талантом общения. Такие люди, по мнению М. Горького, украшали и продолжают украшать мир. И когда они уходят, образуется пустота, человечество становится бед нее.

Профессор и поэт Владимир Руделев в одном из своих стихотворений признался в любви старым тамбовским домам, чердаки которых «Никифоров облазал, пронзая сундуки, как лазер высвечивая лица и тома…» Облазал, чтобы спасти материальную частицу нашей тамбовской истории. И мы будем ему за это благодарны. Ему, фантазеру и балагуру влюбленному в свой край и знавшему цену настоящей дружбе.

Иван ОВСЯННИКОВ.
Фото А. и Б. Ладыгиных.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Наверх

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: