ЖурнаЛистик. – 2000. – май (№ 5).

ЛИШЕННЫЕ ФЛЮГЕРОВ

Говорить о таком уникальном явлении, как АЗ, можно долго. В самом названии, несмотря на исчерпывающую краткость, заключена масса информации. Это и аббревиатура, скрывающая истинное название Академии Зауми, и крик самовыражения с оттенком индивидуализма – «АЗ есмь и глас мой слышен». В большом смысле АЗ – это союз тех, кто вышел ЗА пределы традиционной поэзии. А в более мелком масштабе – студия Академии Зауми, где постигают АЗы поэтического искусства.

Говоря об Академии Зауми, нельзя не сказать о ее руководителе Сергее Бирюкове, который является теоретиком авангарда, талантливым поэтом и который вообще много чего умеет не совсем обычного – слышать музыку в падении КАмня и КАпли, например. Он является одним из соучредителей Академии Зауми, которая возникла на базе литературного объединения «Слово».

Целесообразно ли говорить о школе Бирюкова? Ведь в Академии все такие разные. Нельзя сравнивать, допустим, творчество Алексея Шепелева и Елены Часовских – просто потому, что люди эти мыслят разными категориями. И отличие авангарда от традиционной поэзии заключается вовсе не в форме, как многие думают, а в способе мышления. Форма – следствие, форма определяется содержанием. Можно использовать новые приемы в поэзии и оставаться традиционалистом. Традиционалист видит вечные, неизменные стороны жизни. Авангардиста же привлекает как раз изменчивость жизни, ее игра.

Так как же со школой Бирюкова? У АЗа, в общем-то, нет единой теоретической основы, наличие которой подразумевает школа. Некоторые разрабатывают собственные концепции, определяющие творчество и стиль жизни. Так внутри студии АЗ появилось ОЗ – Общество Зрелища. На сегодняшний день «на совести» Академии Зауми множество выступлений и публикаций. Еще больше невысказанного и неопубликованного. Это неподражаемое в своей алогичности Общество Зрелища (А. Шепелев, А. Фролов, А. Толмачев), это серьезная и вдумчивая поэзия Г. Минаева и Н. Конопкиной, это глубокие по содержанию и совершенные по форме стихи Р. Минаева и Е. Часовских, это интеллектуальная поэзия А. Федулова и А. Лапина, это многообразные и яркие эксперименты М. Гавина, это экспрессивный и эрудированный С. Левин, это чуткая, изысканная и чуть ироничная Е. Лебедева, это О. Ловилина, хранитель архива АЗ О. Сперанская, представитель старшего поколения академиков В.Г. Руделев, это, конечно же, творчество С.Е. Бирюкова, это поэзия нижеподписавшегося, которой он, в силу авторской скромности, оценку давать не будет, и многих-многих других.

Что же общего у всех АЗовцев? А общее у них то, что это все люди, которым, образно говоря, каким-то невероятным ветром сорвало флюгеры с крыш. И с тех пор они смотрят на все четыре стороны света вне зависимости от направления ветра. Им ничто и никто не диктует: ни время, ни социальные катаклизмы, ни общепринятые нормы, ни даже их вышеназванный руководитель. Вообще, об отношении академиков к Бирюкову нужно говорить особо. На пьедестал его здесь не возводят и памятников при жизни не ставят, в том числе и нерукотворных. Испытывают к нему уважение вкупе с любовью и благодарностью плюс здоровая доля восхищения, вполне им заслуженного.

АЗовцы понимают, что по большому счету иерархии среди поэтов не существует. Можно сочинять стихи, а можно быть Поэтом. Кто-то понимает поэзию как средство самовыражения, а кто-то священнодействует, совершая таинство над словами. И в этом, наверное, различие рифмоплета и творца.

Понимают академики-заумники и другое. А именно то, что пути к творчеству у всех разные. И творец на своем пути непременно один. Поэтому не бывает здесь коллективных задушевных бесед, совместного досуга и прочих атрибутов дружного коллектива. Но неизменным в нас является то, что все мы ощущаем себя птенцами одного гнезда (да простит мне Пушкин заимствованный у него образ).

Древние учили не пытаться войти дважды в одну реку. И были правы. Все течет, все изменяется. Как знать, не выпадем ли мы все из гнезда, один за другим? Ведь это очень трудно – сохранить такую многоликость в единстве. Да если и выпадем – что в этом плохого? Если бы крылья не окрепли да перья не выросли. Кому нужны скороспелые вундеркинды или поэты, от двадцати до пятидесяти носящие почетное звание «начинающих»? А так – подросли, оперились. Лететь можем. А вот стаей полетим, или по одному, или парами – время покажет. Одно можно сказать определенно: АЗ уже не прежний.

Вот приедет Бирюков, посмотрит на растрепанное и растерянное свое детище и, как знать, не воскликнет ли он словами темпераментного гоголевского персонажа: я тебя породил, так сказать, я тебя и … Шутка, конечно. Уж Сергей-то Евгеньевич, как никто другой знает, что в поэзии на месте стоять ну никак нельзя. И где бы мы ни оказались, куда бы нас, лишенных флюгеров, ни забросил ветер перемен, мы всегда можем сказать, что гнездо у нас – одно. Общее.

Елена ВЛАДИМИРОВА.

Сергей ЛЕВИН

СЛУЧАИ СО СЛОНОМ

Вечером, гуляя возле дома,
Ты встречаешь белого слона.
Он довольно неказистый, словно
Рыхлая брюхатая луна.
Слон на пешеходном переходе
Взгляду необычен твоему.
Может быть, он бешеный?
Нет, вроде…
Навсегда покинувший тюрьму,
Неуклюж гигант и перепуган:
За решеткой цирка все же дом.
Из арены замкнутого круга
Вырвавшийся сломлен и сражен
Сотнями глазниц многоэтажек,
Высохшими лицами людей,
Тех, что посещают распродажи,
Где все подешевле, постарей.
Люди муравьино суетятся,
Тащат рюкзаки и узелки,
Им не до восторженных оваций –
Некуда податься от тоски.
Потому их слон не удивляет,
Потому в мозгах сплошная дрянь:
Месиво из водки, смога, ткани,
Бога и т.д. Тьму таракань
Их сердец слона не видит,
Только
Импульсы программы
«дай/возьми».
Выщербленная временем, убога
Жизнь людей, затерянных в грязи
Быта.
Ты решаешься несмело
Подойти к печальному слону
И дрожа от ужаса всем телом,
Добро заглянуть в глаза ему.

***
В этот миг открыли шлюзы души,
Изнутри разлился светлый жар.
Слон, расправив лоскутные уши,
Взвился в небо, как воздушный шар.
Ты остался… Мятый плащ одернув,
Двинулся по улицам гулять.
Только что-то подступало к горлу
Снова и опять, опять, опять.

Рис. Полины КОБЗЕВОЙ.