В. Андреев. Благословен святое возвестивший

Новая тамбовская газета. – 1994. – 15 июля (№ 8).

БЛАГОСЛОВЕН СВЯТОЕ ВОЗВЕСТИВШИЙ

К 150-летию кончины Евгения Боратынского

Веют ветры над Марой, дрожат степного воздуха струи, и даже в пасмурную погоду далеко видится с этого святого холма, где почти двести лет назад началась жизнь Евгения Боратынского. Поэта редкостного, обладающего «лица необщим выражением» и даже рядом с титанической фигурой Пушкина сохранившего свою поэтическую стать.

Начавшись на Тамбовщине, жизнь уводила Боратынского то в смоленское имение дяди, то в Петербург, забрасывала его в край диких утесов и скал, возвращала его в родную Мару, дарила новые встречи с Россией в Москве, в Каймарах под Казанью, в подмосковном Мураново. А завершилась под небом Неаполя в далекой, но милой Италии, о которой в детстве в морском доме рассказывал ему дядька Джьячито Боргезе.

В этом заповедном тамбовском углу стояли когда-то над оврагом прекрасная усадьба и храм, шумели листвой леса и парки, блистали воды, а теперь расстилается луг и веют над порушенной Марой ветры. Здесь хорошо думается о судьбах России, национальной культуры, о судьбе поэта.

Много выпало горького ему и его потомкам на родной земле. Искажено имя. Без внимания осталась его авторская воля, отчетливо выраженная на титульном листе последнего прижизненного сборника «Сумерки»: «стихотворения Евгения Боратынского». Нет уважения к родным надгробьям в Маре и могиле поэта на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге. Исчезла в революционном озлоблении Мара с домом поэта, башнями и гротом, храмом, где начинали и завершали свой путь Боратынские и крестьяне окрестных сел. Поруганы могилы матери, брата, многих родных и близких. Годы террора уничтожили одних потомков поэта, а других заставили уехать за океан.

Да и в своем истолковании поэзии Боратынского мы долго и слепо повторяли, что Боратынский – поэт мысли, забыв, что Пушкин при этом подчеркивал гордый и независимый характер Боратынского.

Думаю, что лира его – скорее не мысли, но Духа, страдающего и искупающего человеческое несовершенство. Боратынский неутомим во внутренней плодотворной работе. Принимает мир таким, какой он есть, но смотрит на жизнь он с глубокой печалью.

Боратынский всегда испытывает недовольство – не миром, не людьми, не обстоятельствами, даже не судьбиной своей, мрачной и тяжелой, но самим собой, человеком и поэтом.

Взгляд его светел и безмятежен лишь тогда, когда его душа сливается с природой.

Что с нею, что с моей душой?
С ручьем она ручей
И с птичкой птичка! С ним журчит,
Летает в небе с ней!

Чаще же это Дух страдающий. Он сомневается, томится, он ищет, как примирить свой бунтующий дар и светлое назначение поэта.

В его поэзии нет ни единого слова уныния и ропота, как нет и любования своим страданием.

Ему чужды попытки возвыситься над людьми своим страданием, ибо страдание естественно для человека, живущего духовной жизнью.

Не напряженного мечтанья
Огнем услужливым сотрет –
Постигнул таинства страданья
Душемутительный поэт.

Постоянное внимание к очищению своего Духа, к преодолению его болезненного омрачения, самоукоризны, пафос благочинных размышлений, искупление юных забав и ошибок – как все это близко нам, нынешним читателям Боратынского!

Под знаком искупления нашей вины перед Поэтом с 1983 года проходят на месте его усадьбы Мара (д. Софьинка, Уметский район) поэтические праздники. В мае этого года состоялся уже 12. Дождь редко сеял над соловьиной поляной, но не мог разогнать читателей поэта, пришедших и приехавших с разных сторон. Далеко были слышны голоса поэтессы Тамары Жирмунской, профессора Московского университета А. Журавлевой, профессора Елецкого пединститута Г. Климовой о необходимости лучше читать и глубже понимать нравственные заветы поэта.

Мичуринский пединститут провел Вторые Российские научные чтения, посвященные Евгению Боратынскому, в которых участвовали ученые Москвы, Мичуринска, Тамбова, Орла, Магнитогорска, Пензы, Воронежа, Пскова, Твери.

Накануне в Скорбященской церкви Мичуринска состоялась первая за многие годы забвения традиции панихида по Боратынскому. Стояли со свечами верующие и недавние атеисты, и было в этом нечто доброе, согревающее душу – возврат к традиции, к обычаям дедов и прадедов.

Обо всем этом я рассказывал в Казани, где в конце мая также собирались на научные чтения читатели и исследователи поэзии Боратынского. Было не стыдно за нас, тамбовцев, по крохам, медленно, но все-таки начавших восстанавливать историческую память. Среди книг, подаренных мною музею Боратынского в Казани, был и «Венок Боратынскому», изданный кафедрой литературы Мичуринского пединститута при помощи администрации Тамбовской области.

Это первый сборник научных сил России, посвященный Боратынскому. В нем размышления о поэзии, языке, стихе поэта, заметки к его биографии, наблюдения над жизнью поэзии Боратынского в русской культуре.

Верю, будут продолжены усилия энтузиастов и краеведе? 50 – 80-х годов (Б. Илешина, Н. Гордеева, В. Пешкова, А. Захарова), торивших дорогу в Мару…

Майским днем открывали на месте бывшего дома памятный знак: поэты, краеведы, исследователи, читатели. Веревку, удерживающую ткань, развязывали вместе замглавы администрации Уметского района В. Новиков и неутомимый краевед-художник В. Шпильчин, отдавший боли двадцати лет возрождению Мары.

И открылось всем с белого железного листа – «Здесь был и будет стоять дом поэта Е.А.Боратынского». На днях исполнилось 150 лет со дня кончины Боратынского, и в разных местах России, в зарубежье в эти июльские поминают славного поэта, гордого и независимого человеческого существования.

В замечательной своей элегии «На смерть Гете» Боратынский так писал о своем любимом поэте:

К предвечному легкой душой возлетит,
И в небе земное его не смутит.

В этом лирическом портрете великого старца отразился и сам Боратынский.

Легкая душа Евгения Боратынского будет жить вечно.

В. АНДРЕЕВ,
доцент Мичуринского пединститута.