Геннадий Минаев. Телодвижения

Москва-Тверь, 2000. – 28 с.

http://www.vavilon.ru/texts/prim/minaev1.html

ДРЕВНЕЕГИПЕТСКАЯ НАДПИСЬ

Это бог великий Тот
Он сидит великий Там
Всякой всячины оплот
Он даёт прозренье нам

Получил прозренье Ты
Получил прозренье Я

Ты пройдёшь последний метр
И застынешь на краю
Бездны из которой ветр
Допевает песнь твою

Я пройду последний метр
И застыну на краю
Бездны только сверху ветр
Допевает песнь мою.

* * *

В черновеликом паренье теперешней родины
Я умащён весьма кимвальным стоном
Печальный побратим с эллинским поносом
Разделит со мной золу года

Скажи мне мой малогабаритный медиум
Радость моя шило в сонной артерии
Что мне есть кроме отражения твоих голых ног в зеркале
Они сделаны из того же стекла что и всё остальное

В печёночной лиловатой химии
Обозначилась девственная блядизна моей Ойкумены
Это называлось снять очи соскоблить ювелирную плесень
Отпустить на производство судьбы́ тело с его вариациями

Неужели нам грозит ещё существование а не веществование
Неужели труп оказался не настолько положительным
Кто они и чего им нужно — зероискатели морекопатели
Смотрите завидуйте — я секс элементарных частиц божья гадость

* * *

Всегда приходит что сказать
Тот тикающий бог
То с человечиной в глазах
То с насморком то без

Не перечтёшь его любви
Хотя на всех одна
Всегда дарует он её
На время ль насовсем

Где дети смотрят порнофильм
И тоже так хотят
Но не выходит ничего
Видать не тот калибр

А он очистит кожуру
С созревшей головы
Всегда покажет что куда
На время ль насовсем

И так мне сразу говорит
Хотя и не впервой
Зачем тебе твоя дуда
Одна на одного

Давай завязывай пупок
Потуже и вперёд
Или останься говорю
Мне есть ещё сказать

* * *

Мышиной свежестью пахнёт
Комариной высотой
И весь сиюминутный хлам
Весь свет задушенный
Ночным мотыльком
С кроткой мордой
Пойдёт из ноздрей
Как в гдетстве
И успеть бы достать
Носовой платок
Из уха а за ним яйцо
Изо рта и голубя
Из шляпы

* * *

Дымная тихость апрельского вечера
Резиновым мячом друг в друга кидают дети
Словно шаровым временем когда нас не было
Воздух топит глаза в крестильной нефти

Опасная лёгкость шага смирившегося с притяжением
Весна в разгаре в календаре под хвостом у собаки
В трепыхании капустниц девичьего смеха
Горчит пережжённый сахар заката

Клейкое дерево только что вынутое из влагалища
Под рубашку со сломанным хребтом заползает холод
В голове разместился фешенебельный космос им.Ю.А.Гагарина
А от прежних хозяев осталось только затухающее эхо мозга

Где-то стрелка на часах подкрадывается к полуночи
Чтобы под шумок перескочить в следующие сутки
Спящих в такие ночи душит какая-то музыка музыка
Ещё оставляющая багровые следы на шее ещё не ставшая звуком

* * *

По-кротовьи светятся окна
И тихо вдруг стало
Во всех концах земли
Будто мёртвые
Нам объявили бойкот
(Только мысль о себе
Мерами вспыхивающая
И мерами угасающая
Как газават)
Машинально счастлив
Я знаю
У потных василисков
Ничего не выйдет

* * *

На Севере моём где умереть нельзя
Есть слово у двоих как сросшиеся губы
А дальше не пройти: сначала только больно
Потом горит звезда и снег горит и всё

Ещё там дерево растёт как смерть-в-себе
И девушек златых вокруг мелькают пятки
Волшебная игра: меня найти им надо
Но нет меня и нет на Севере моём

* * *

Кто подпевает тихой красе
Выпавшей из волос
Прошедшей мимо мороженщицы?
В них в этих волосах
Ей раздаваться и петь —
Тихой красе
А теперь кто ей подпевает?
Какая-нибудь рыба с заспанной чешуёй
Тянущий одну ноту сквозняк
Моя нерешительность
Моя система мер и весов
Так я неверно прочёл
В пересыхающей книге:
Богненная угроза
Которая делит воздух пополам
Но не страшны любая тишина
И любой свидетель
Когда тихая краса тихая краса
Позволяет себе подпевать

СИРЕНЫ — I

Перебежчики из осени в весну
Нанизанные на длинный минус
Старательно перебирают ногами
Но кого-то здесь не хватает
Кто-то глазами споткнулся
О молнию снега
И повалился во внезапно
Открывшийся и сразу же
Захлопнувшийся воздух
Так легко не распутывать узлы лиц
Надо поднести руки ко рту
Чтобы вылепить слово
Но рук никогда и не было
Одинокая белизна
Сонносвинцовая гурия
Кислородной подушки

СИРЕНЫ — II

Слишком скользко в воздухе
Рукам дирижирующим
Одной режущей нотой
Вывернутого наизнанку
Железа

Надо чего-то лишиться
Теперь: всего что не звук —
Засасывающее о
С бензиновым взглядом

В рот набилось
Густое горячее марево —
Молчание солёное
Как откушенный язык

Когда свет отслоился
Стало видно
Как я поднимаюсь и ухожу
Как я поднимаюсь и ухожу
Как я поднимаюсь и ухожу

ДЕЙСТВО ЛИЗАВЕТЫ

Лизавета возвращается домой
Идёт по лестнице
У неё чешется макушка —
Это чёрная кровь
В своей берлоге
Ворочается с боку на бок
Дверь распахнута
Но это не удивляет Лизавету
В комнате у окна
На полу с проломленным черепом
Лежит её сестра
Появляется молодой человек
(Худое бледное лицо)
Пристально смотрит на Лизавету
Замахивается топором
Чёрная кровь
С присвистом лакает
Студенистое железо

АВИАРИЙ

Там мементоморный ворон
Оракульствует с густошумного дуба
Там выморочный соловей
Зыблется между шелестом
Бузины и собственным пением
Там кривляются гуси
Предупреждённые выстрелом
О находящихся в них пулях
Там лебеди умело подделывают
Волны и изгибы шей
Там ангелы тоже
Клюют вредных насекомых
Там голубь бесстрастно терзает
Осклизлую розу непорочности
Там ласточки будучи виновницами
Своего полёта слишком близкого
К земле несут полную ответственность
За всемирный потоп
Там Икар только что
Расправлявший крылья
На четвёртом этаже
Сейчас в упор рассмотрит
Мокрое солнце асфальта
Там мошка стремясь
Во что бы то ни стало
Быть замеченной норовит
Попасть точно в глаз
Там нетопыри поют акафисты
И видят нас такими
Какими мы хотим выглядеть
Там для вылетевших слов
Устраиваются бумажные силки
Там простосердечная Психея
Обрывает Купидону крылышки:
Любит — не любит
Там у совы выпрыгивают глаза
И юрко скачут фосфорическими мышами
По жёсткому жнивью и нежной отаве
Там сиамский орел
К сожалению больше не тиранит
Прометея занимавшего
Шестую часть суши
Там одинокий камень
Выпущенный из пращи
С ужасом думает
О предстоящем общении
С вражеской грудью
Там алюминиевые зегзицы
Со свистом откладывают
Горячие яйца
Пролетая над крупными гнездовьями
Странных птиц похожих
На ощипанных петухов

* * *

Августовская жара
С мутным холодком внутри
Головастых младенцев
Тащат из материнских утроб
Они упираются
Мёртвой хваткой
Вцепившись в пуповины
И в ушах матерей
Выучивших столько колыбельных
Звонят красные колокольца
Словно опаздывая
Августовский день — это
Кесарево сечение
Шестипалый свет
Повсюду где бы мы ни пытались
Спрятаться
Находит нас
Живых или мёртвых

НЕПРЕОДОЛИМЫЙ ЧАС

Тени горят людьми
Тишина твердеет
Между пальцами вырастают
Перепонки творческой дрожи
Это час сумеречного буйства козлов
Час оглушительного шороха целлофана
Час вскрытия фурункулов
И вот:
Строитель отбрасывает свои сапоги
Как выеденные яйца
И отворяет холодильник —
Дворец умирающих запахов

* * *

Две прямоугольные старухи
Тащат по тротуару
Нагруженные серым хламом
Детские санки
Одна впереди впрягшись в лямку
Другая сзади упираясь в груз руками
Слышат ли они этот скрежет
Алюминиевых полозьев об асфальт
От которого зудят кишки
Может быть это единственная музыка
Которая ещё заставляет их двигаться

* * *

Я выстрою дом на воде
И позову в гости Эола
Дующего в четыре трубы
На четыре стороны света

В одной руке у него — монгольфьер
В другой — столп фосфорического дыма
В доме который я строю нет
Ни дверей ни стен ни крыши

Те кого мучат горечь во рту
И легкое жжение в межбровье
Я тоже приглашу их
На празднование новоселья

Я выстрою дом на воде
В виде опрокинутой пирамиды
Чтобы он держался неизвестно как
На одном моём дыханье

Медленно вращаясь запоёт
Грудная клетка как чудесная арфа
И камень запертый в ней
Забудет о вожделенной свободе

* * *

Ночь как комната
Мимо которой все проходят
Там меньшая непослушная дочь
С залепленными жёваным хлебом
Глазами
Вытянув руки
Растопырив пальцы
Пробирается наощупь
Между спящими
Камертоном определяя
По сопенью
Глубину их сна
Пыльные мотыльки
Шныряют по её спине
Она смахивает
Со щеки намагниченную слезу
Никак не смахнёт
И пот свивает у неё под мышками
Горячие гнёзда

* * *

Возвратясь я не нашёл
Свой дом теперь здесь только
Деревья по цепочке
Передают снег
Из рук в руки
Он стоит —
Серый пустой улей
Где-то на другом конце земли
На окраине огромного
Сверкающего города
И в одной из девяноста квартир
Заперта Золушка
Eй нужно перебрать до утра
Весь мрак по крупинке

БАЛЛАДА

Он возвращается домой
С работы
К ухмыляющемуся кофе
К телевизору бьющемуся в припадке
Последних новостей
К жене начинающей седеть
С лобка
Он думает что
В нём ни на минуту
Не прекращается война
И суставы трещат
Как ружейные выстрелы
Ещё он думает
Хорошо бы
Завести лягушку
Она будет ловить ртом комаров
Как умирающий —
Последнюю боль

посылка

О принц
Если два пистолета
Приставить к вискам
И выстрелить
То столкновение пуль
Может высечь
Самую блестящую мысль

DEUS EX MACHINA

Что-то шевелится и шуршит
В голове словно она сейчас
Треснет по швам
Из неё вывалится бабочка
Ещё неуклюжая и сонная
Расправит загорающиеся
По краям крылья
И шарахнется в сторону окна
Пытаясь сбить пламя

* * *

Иду под дождём подталкивая грузовики
Печалясь о том чего нет в продаже
Без зонтика и непромокаемого плаща
Ежесекундно оставляя себя в прошлом

Погрузив взгляд в затылочное нытьё
Идущего впереди и в собственном затылке
Чувствуя острие колыхаюсь на душе
Как в штиль обмякший парус на мачте

Солнце сочится сквозь треснувший дождь
Через лужи перепрыгивает Меркурий
С каждым шагом отрывая от земли
Ноги пустившие крылатые корни

* * *

Маятник головной боли
Тараканьи бега минут
Свет ночной лампы —
Только отражение света моего мозга
На столе с закрытыми глазами
Лежит нож
А когда останавливаешься
Ещё долго прислушиваясь
К струнам половиц
Себя ощущаешь смычком
Ещё долго

* * *

Как гулко отдаются
В булыжном небе
Мои лёгкие шаги
По стеклянной траве
Как резко дребезжит
Жестяное солнце
Когда я касаюсь его
Своей макушкой
Я иду по восковой земле
И она плавится подо мной
Лекарственные птицы
Врачуют мой слух
Спасительное яблоко
Привело меня сюда

Мой язык раздвоился
Я покрылся чешуёй
На пальцах выросли коготки
И чудовищный хвост
Болтается сзади
Я падаю животом на песок
Дёргая руками и ногами
Разгребаю ими песок
Я работаю ими
С бешеной силой
Я не успеваю подумать
Как нора уже готова.

* * *

И тут я встал почти не сознавая
Что я стою а рядом стул стоял
Я подошёл к окну не понимая
Смотрел в окно убитый наповал.

Всё было пусто и во мне и даже
Давно всё было пусто за окном
И кто-то там внизу стоял на страже
И поджидал меня у входа в дом.

Я отошёл и стул переместился
На два-три шага влево от меня
Он пошатнулся скрипнул и разбился
И стихла вдруг древесная возня.

И я стоял как бы со всем прощаясь
Не шевелясь стоял лицом к стене
И кто-то там внизу не улыбаясь
Кого-то ждал и думал обо мне.